Терапевты, реаниматологи и кардиологи на пиру глобальных перемен. Опыт экспертов «ОргЗдрава»
11.06.2025
Во второй день Конгресса «ОргЗдрав2025» спикеры вернулись к обсуждению нашего слишком стремительно меняющегося мира и места врача в нём. Тема глобальная, но даже её философская составляющая имеет прямое отношение к работе медиков.
Как именно происходит процесс адаптации к переменам в эпоху высоких технологий и искусственного интеллекта – во время очередной панельной дискуссии своими наблюдениями и кейсами делись лидеры отрасли по трём специальностям: терапии, интенсивной терапии, кардиологии.
Адаптироваться к многочисленным IT-новшествам приходится на фоне довольно непростой ситуации в российском здравоохранении.
– 25-28 тысяч врачей нам не хватает – говорит нам Минздрав. По некоторым другим подсчётам – ста тысяч. Недавно видели предложение Минздрава увеличить нагрузку участковых специалистов. Вопрос: где взять столько специалистов? – обозначил одну из проблем модератор сессии Ян Власов, сопредседатель Всероссийского союза общественных объединений пациентов, председатель Общественного совета по защите прав пациентов при Росздравнадзоре, д.м.н.
Кто ты, врач-терапевт?
О настоящем и будущем развития терапии говорил Григорий Ройтберг, президент АО «Медицина», заведующий кафедрой терапии, общей врачебной практики и ядерной медицины ФДПО ФГБОУ ВО РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России, академик РАН, проф., д.м.н.
В его клинике «Медицина» уже сегодня смогли по-новому упаковать и наполнить специальность терапевта, нуждающуюся в некоторой реабилитации из-за общего отношения к ней.
– Так получилось, что в нашей стране во врачи-терапевты идут те, кому не удалось попасть в «хорошие, дефицитные» узкие специальности, за которыми стоят высокие заработки, положение в обществе, уважение коллег. Обществом терапевт воспринимается, как тот, кто выписывает рецепты, больничные и направляет к узким специалистам. Терапия – матерь медицины, говорили наши предшественники. Но где же сейчас эта матерь? – вопрошает Григорий Ефимович.
С какими вызовами сегодня сталкивается терапевт? С цифровизацией, искусственным интеллектом, высокотехнологичным оборудованием – словом, с теми же, что и остальные врачи. Но главная особенность этой специальности: врачи-терапевты, возможно, больше, чем другие, контактируют с пациентами. И сейчас, как замечает эксперт, полностью поменялась модель этой коммуникации.
– Пациент легко получает знания от «доктора гугла» и прочих «докторов» и знает о своем заболевании больше, чем врач-терапевт. В 90% случаев врач и больной пользуются одними и теми же источниками информации. То есть фактически у них в руках одинаковые инструменты. После общения с ChatGPT у пациента возникает вопрос: а нужно ли вообще идти ко врачу?
Убеждён, что пока врач-терапевт реально не станет врачом общей практики, не будет лечить конъюнктивиты и отиты, не станет главным для пациента врачом, управляющим его лечением, тесно взаимодействуя с узкопрофильными специалистами, общая ситуация не изменится.
У нас появилось много высокотехнологичной медпощи. Но, мне кажется, мы очень быстро достигаем плато её возможностей. Без того, чтобы развивать медпомощь первичную, бесполезно говорить о том, что мы можем увеличить продолжительность жизни и здоровой жизни. Никогда не любил критиковать власть предержащих, но происходящее сегодня, когда нам регулярно докладывают о том, что отремонтированы очередные условные семь тысяч врачебных офисов, в чем, как может показаться, и заключается реформа первичного звена, – это возмущает.
Будущее клиник за человекоцентричностью, – речь не только о пациентах, которые, конечно, должны быть в центре. О врачах тоже нужно заботиться, в том числе об их безопасности. Будущее за полностью открытыми отношениями между врачом и пациентом – я говорю о свободном доступе пациента и его родственников к истории болезни, видео- и аудиозаписям приемов и манипуляций. И врач должен открыто общаться не только с пациентом, но и с его семьей. Сегодня мы внедряем некоторые такие новшества на базе нашей клиники и в скором времени, надеюсь, сможем публиковать первые выводы.
Дарт Вейдер – будущая модель интенсивной терапии?
– В целом, интенсивная терапия осталась прежней, но пациенты и родственники пациентов, конечно, изменились, – присоединился к дискуссии Сергей Петриков, директор НИИ Скорой помощи им. Н.В. Склифосовского, акад. РАН, д.м.н., проф. – Общение – очень важный этап. В 1998 году я провел несколько месяцев в клинике при Колумбийском университете. Так там пациенты и родственники задают такие вопросы, которые нашим врачам никто бы не решился задать, особенно реаниматологам. Ну, хотя бы потому, что ответов не будет, и все знают об этом.
Интенсивисты, реаниматологи – очень своеобразное сообщество. Они вообще не любят, когда пациент разговаривает, не привыкли к этому. В отделении интенсивной терапии с тобой общаются только аппарат искусственной вентиляции легких, монитор и твоя бригада.
Сейчас ситуация меняется. Мы поняли, что лучше посидеть с родственниками, полностью рассказать ситуацию. Развивается история с «открытыми» реанимациями. Родственникам каждое утро приходит смс о состоянии пациента. По сути, это дневник наблюдений, и для врача такая форма обратной связи – серьезная ответственность: надо лишний раз подумать, что в этом дневнике писать.
Что будет в будущем? Дарт Вейдера помните? Как его положили в капсулу здоровья? Когда-нибудь так и будет, и отпадет всякая надобность во врачах интенсивной терапии. Но если серьезно, если опираться на реалии, то пока мы как-то не готовы полностью доверить человека автоматизированным системам. А что, например, делать, если система зависнет? Перегружать ее вместе с жизнью?
Самый большой вызов для интенсивной терапии сегодня – это сознание врачей. Оно уже меняется, но его нужно менять и дальше. Однако, как известно, лишь 10% людей на планете подвержены изменениям, способны принимать перемены, особенно кардинальные. Так что, это огромная работа, требующая вовлечения всего руководства и персонала больницы.
Самый лучший стент – это не поставленный стент
Симон Мацкеплишвили, заместитель директора по научной работе Университетской клиники МГУ им. М.В.Ломоносова, считает, что высокие технологии – это прекрасно, но применяются порой избыточно.
– Самый лучший стент – это не поставленный стент, – напомнил, улыбаясь, кардиолог. – Операции с высокими технологиями не влияют на прогноз по большинству пациентов. Но когда я говорю, что примерно половина стентов в нашей стране ставятся вне показаний, на меня смотрят как на сумасшедшего. На мой взгляд, ишемическая болезнь сердца – самое неправильно «лечимое» заболевание. Мы в клинике разработали метод лечения ИБС без попыток «обмануть» её препаратами и стентами.
Словосочетание «искусственный интеллект» в его нынешнем понимании эксперт называет обычной игрой слов:
– Когда мне говорят, что искусственный интеллект проанализировал несколько миллионов КТ, я отвечаю: так это не искусственный интеллект, это обученная человеком машина. Для меня ИИ – это система, которая делает то, чего мы сделать не можем. Наши коллеги с севера Европы провели интересное исследование: «показали» машине ЭКГ здоровых людей, сделанные 30 лет назад, а потом «объяснили» ей, что происходило с этими людьми за эти три десятка лет. Система, проанализировав данные, научилась по кардиограмме здорового человека предсказывать продолжительность его жизни. Мы этого предсказать не можем.
Мне кажется, в будущем мы научимся лучше понимать, что происходит с людьми, а компьютерная система, со своей стороны, подскажет, что нам с ними делать дальше. Мир меняется, общество уже поменялось, жизни сопутствует огромное количество стрессов. И мы, кардиологи, будем это учитывать в своей практике, а ИИ должен нам в этом помогать.
Светлана Виллевальде, начальник службы анализа и перспективного планирования Управления по реализации федеральных проектов ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр имени В. А. Алмазова» Минздрава России, обратила внимание присутствующих на еще один негативный аспект перемен, непосредственно отражающийся на врачебной деятельности и требующий новых форм ее организации. Население России стремительно стареет, а значит, увеличивается количество коморбидных пациентов.
Григорий Ройтберг настаивает на том, что главный триггер происходящих изменений – абсолютная смена парадигмы взаимоотношений в «паре» врач-пациент. «Не дай Вам Бог жить в эпоху перемен!» - напомнил спикер о предупреждении Конфуция.
– Что ж, нас призвали присутствовать на этом «пиру» огромных изменений. Да, врачей перестали воспринимать как носителей сакральных знаний. Нам нужно к этому приспособиться – выбора нет.